Люди превращаются в Электроников

Виртуальный мир существенно отличается от так называемого интерсубъективного. Записанные нулями и единицами отдельные люди и целые группы вместе с нематериальными контактами между ними расширяют и видоизменяют как пространственные, так и темпоральные границы человеческих взаимодействий. Говоря смелее, оцифровка уникальных личностных особенностей и чувственных отношений творит уникальную пространственную структуру, строго не локализованную ни в одной из протяженностей. Ниже перечислены некоторые специфические характеристики виртуального пространства, определяющие сущность психологических переживаний «потребителя» (или жителя) этой новоявленной социальной реалии:

Дана ли вам возможность непосредственно лицезреть того уникального человека из киберпространства — прочитать выражение его лица, восхититься рисунком движений, кивком ответить на безмолвный вопрос? Разве вам дана возможность услышать интонирование фраз и смену голосовых настроений? Историческую важность момента, когда экологическое пространство цифрового мира будет окутано неосязаемой сетью визуальных и/или аудиальных коммуникаций, логически вытекающие влияния этого на поведение киберлюдей и динамику виртуальных межличностных кибервзаимосвязей переоценить трудно. Несомненно, мультимедийные чаты, аудио-видео конференции, Интернет-телефония — все это знаки преддверия новой эпохи. Но то тех пор, как бы то ни было, сенсорные впечатления от встреч в Интернете с себе подобными — видение, слышание и КОМБИНАЦИЯ слуха и зрения (не говоря уже об осязании и обонянии) — все еще ограничены и скудны. Статистически незначимы. По большей части люди общаются посредством слова печатного. Но даже тогда, когда аудио-видео конференции станут эффективными и несложными в управлении и использовании, шансов на физический контакт не будет никогда — придется забыть про деловые рукопожатия, дружеские похлопывания по спине, не будет ни нежных объятий, ни поцелуев. Ограниченность сенсорного переживания в киберпространстве несет с собой ряд значительных недостатков — впрочем, наряду с некоторыми уникальными преимуществами — по сравнению со встречами лицом к лицу.

Разговоры при полном отсутствии контакта глаз и личного присутствия забавно отразились на самоидентификации людей киберпространства. Коммутируя с обыкновенным напечатанным текстом, вы имеется ряд выборов — остаться самим собой, говорить от имени дискретной части своей целостности, принять выдуманные индивидуальности или остаться полным анонимом — а в некоторых случаях еще при этом сделаться человеком-невидимкой. И подглядывать за развитием любовных интрижек в чатах, словесным мордобоем в конференциях. Кстати, затевающие игру в ухаживания вполне осознают свою открытость посторонним взорам. В большинстве созданных инструментальных сред и виртуальных сообществ вы можете назваться любым именем, каким заблагорассудится. Мультимедиа-миры вдобавок к этому предлагают шанс выбрать себе другую визуальную личность, надеть виртуальный маскарадный костюм — их называют «аватарами» («avatars»). Анонимности присущ эффект раскрепощения — и на этом повороте дорога разветвляется на две тропинки. Временами люди пользуются этим преимуществом, чтобы излить отрицательные эмоции и удовлетворить нелицеприятные потребности — зачастую путем оскорбления других. А второй путь — это возможность быть откровенным и не закрываться в некоторых очень личных аспектах, если социальные нормы не одобряют их обсуждение или запрещают даже простое упоминание в широком обществе.

В общем случае каждый затянутый в Интернет имеет равные с другими возможности для самовыражения. Каждый — независимо от статуса, здоровья, расовой принадлежности, пола и так далее — начинает игру с одного и того же нулевого уровня на одинаковом для всех игровом поле по неизменным правилам. Некоторые люди придумали для этого феномена особое название — «сетевая демократия». Забудем на время о том неоспоримом факте, что «внешнемировой» статус в конечном итоге будет-таки несколько влиять на «кибер»-жизнь» — все же в идеале «сетевой демократии» что-то есть. Что определяет меру вашего воздействия на других — так это ваши коммуникаторские способности (в первую очередь включая владение письменной речью и дар «письменного» влияния и убеждения), ваша настойчивость, сущность и существо ваших мнений и нечто вроде технологических навыков — своего рода know-how.

Географические расстояния не играют ни малейшей роли в лотерее общения — кому и с кем. Немец-инженер болтает с женщиной-бизнесменкой из солнечной Калифорнии на австралийском сервере. Мир тесен, в конце концов. Сжатость географии до пространства, занимаемого компьютером на вашем столе, имеет жизненно важный смысл для необычных людей со странными, нестандартными интересами и потребностями. В обыденной жизни вряд ли они нашли бы подле себя единомышленника или хотя бы разделяющего взгляды собеседника. Но в киберпространстве птички — даже самых экстравагантных оттенков — собираются в стаи. Здесь несложно держаться друг друга. Если смотреть на это глазами групп-самаритян, посвятивших себя социально одобряемой помощи людям в жизненных неурядицах — это очень ценная черта киберпространства. Но если мы вспомним про людей с антисоциальной мотивацией... ... Это крайне отрицательная возможность.

«Синхронная коммуникация» подразумевает, что люди одновременно сидят за компьютером и общаются по Интернет хоть не «здесь», но «сейчас» (в реальном времени). Простейший из примеров — чат-комнаты. E-mail и ньюсгруппы, напротив, вовлекают в «асинхронные коммуникации», что не требует от людей интеракции немедленно. В обоих коммуникативных ситуациях — как синхронной и асинхронной (исключая видео-конференции и интернет-телефонию) — ситуативное время растягивается практически до бесконечности. Во время любого чата для ответа собеседнику по этикету вам дается от нескольких секунд до минуты и даже более — значительно большая задержка, чем при коммуникации лицом к лицу. В случае с e-mail-посланиями или ньюгруппами вы располагаете часами, днями или даже неделями (однако надо заметить, что и здесь допустимый временной лаг определяется негласными нормами установившегося этикета. Что поделаешь — самоорганизация...). Киберпространство творит уникальное темпоральное пространство, где при условии продолжения интеракций интерсубъективное время обоюдно растягивается. Что обеспечивает комфортабельную и уютную «зону рефлексии». По сравнению с общением лицом к лицу партнеры имеют значительно больше времени для обдумывания и составления ответа. Практически все юзеры-новички вынужденно проходят через период акклиматизации к этому новому временному ощущению. Например, они могут ожидать ответа на письмо немедленно. Они предполагают (возможно, и неосознаваемо), что скорость ответа от партнера будет близка, или по крайней мере, приближаться к скорости такового в обычном разговоре. Опытные же e-mail юзеры восхищаются преимуществом растянутого времени и даже (со временем — тем самым растянуто-остановленным) приходят к пониманию того, что у каждого юзера есть свой индивидуальный e-mail-шаг. Здесь интересно проанализировать, насколько же этот «индивидуальный» шаг задан социально. Или кибер? С другой стороны, кибер-время сжато. Если вы состоите в он-лайн обществе уже несколько месяцев, вы уже можете смело называть себя «стариком». Каковым и считаетесь в коммуникативно-бесконтактной группе. Экологическая среда Интернет меняется так стремительно по той причине, что несравненно проще написать и переписать программную инфраструктуру, нежели строить из кирпичей, дерева и железа. А так как передвижение в виртуальном мире предельно просто и ничем не ограниченно, первые, вторые, энные, а также остальные по счету встречные, прохожие, члены своих, чужих, дружественных и враждебных кибер-групп и просто хиппи кибер-сообщества тоже стремительно меняются. Наше субъективное внутреннее чувство времени тесно связано со скоростью изменения мира, в котором мы живем. При условии молниеносных перемен видов, звуков и людей, окружающих нас на сетевых дорогах, чувство времени начинает неудержимо акселерировать.

С неимоверной легкостью, в буквально смысле не вставая с места и может лишь слегка шевеля пальцем человек может контактировать с людьми изо всех сфер жизни и общаться с сотнями, даже тысячами людей. Посылая письмо в Usenet, виртуал рискует (не оценивая всех возможных последствий) привлечь к себе взоры людей, которые разделяют даже его сугубо эзотерические интересы и вписываются в весьма замысловатый мир. Впрочем, с равной вероятностью он навлекает на свою голову праведный и самый разнокачественный гнев поборников направления Х и приверженцев учения Y. При помощи поисковых машин web он уже собственно-клавиатурно-браузерно может залезть на миллионы страниц в стремлении осчастливить своим вниманием заранее избранных, но до поры неизвестных людей. Интернет будет набирать могущество как инструмент поиска, фильтрации, и контактность между отдельными людьми и группами станет более эффективной. Но почему мы избираем только некоторых людей для соединения — а не всех? Почему именно этих — а не других? Возможность перепробовать и сменить столько он-лайн вариантов развития взаимоотношений гиперболизирует любопытный межличностный эффект, так хорошо знакомый психологам. Юзер будет действовать под влиянием неосознаваемой мотивации — вкупе с осознаваемыми предпочтениями и рациональными выборами — в отношениях дружбы, любви и вражды. Такое перенесение приведет нас к уже до боли известному по утренним стычкам и обеденному бессмысленному трепу типу людей, оптимально подходящему под наши скрытые эмоции и потребности. Под опытным руководством и тяжким бременем тайных мотиваций, вытесненных ожиданий, желаний и страхов этот неосознаваемый механизм фильтрации имеет в своем распоряжении практически бесконечный выбор он-лайн альтернатив — как на прилавке кондитерского магазина — которыми можно поживиться. Как сказал однажды опытный юзер, «куда бы я ни направился в киберпространстве, я наталкиваюсь одинаковых людей!». Приоткрыв зажмуренные глаза еще на чуточку, другой добавил: «Куда бы я ни направлялся, я нахожу... СЕБЯ!»

Большую часть тех деятельностей и активностей, которые происходят в сети, включая e-mail корреспонденцию и чат-сессии, можно записать и файлом сохранить на компьютере. Это так не похоже на настоящий мир и так для него странно — в киберпространстве можно постоянно иметь под рукой (клавишей) вечные летописи того, что ты говорил, кому и когда. Так как все сетевые интеракции основаны только на документах — то есть происходят в письменном виде — мы можем даже осмелеть настолько, что скажем, будто взаимоотношения между людьми ПО СУТИ задокументированы и что реальность можно в любой момент времени записывать в ее цельности. Эти записи могут быть весьма удобными — как же, заново пережить и по-новому оценить любую «порцию» взаимоотношений, какую пожелаете. А партнеру в отместку отправить цитату из его же собственного письма. Первый признак взрыва личных оскорблений и обвинений — буйное цветение скандальных копейных наконечников >>, охраняющих цитируемый текст. Но хоть велик соблазн лелеять мысль о сохраненном тексте как об объективной записи частички живых эмоций, не менее телячий восторг охватывает от осознания величины пропасти между эмоциональными реакциями на одну и ту же запись, перечитанную при разных обстоятельствах. В зависимости от состояния души мы наделяем написанное слово всеми мыслимыми значениями и намерениями.

Медитация подле голубого экрана с утра до вечера со вперившимся в сетевые глубины взором может стать привычным способом бодрствования. Некоторые люди говорят, что испытывают мистическое переживание слияния собственного сознания с сознаниями людей, письма которых читают или на реплики которых отвечают в чат-комнатах. Сюрреалистичность вымышленных мультимедийных мирах, где люди точны в движениях, говорят через ESP, проходят сквозь стены и играючи создают предметы из чистого воздуха, вызывает похожее на состояние сна ощущение. Возможно, такой взгляд на альтернативные «сонные» — или снящиеся? — состояния сознания, продуцируемые виртуальным миром, в некоторой степени объясняет притягательность нереальности. И в некоторой степени проясняет новоявленные феномены компьютерной и Интернет-зависимостей. Но теория социобоязни тоже имеет право на существование.

Каждый из нас, садясь за клавиатуру, включая монитор и загружая браузер, ожидает положительной ответной реакции от компьютера и от Интернета — проще говоря, партнерского взаимодействия. В этом заключается суть игры и ее непреложные правила. Однако независимо от того, насколько замысловат и утончен наш электронный компаньон, с неотвратимостью судьбы наступает момент отказа выполнять свою роль в соответствии с принципами сделки. Наступает момент, когда мы не получаем ничего, кроме издевательского сообщения об ошибке. Испытываемые в ответ на сбой в электронике неподдельные и искренние фрустрация и ярость кое-что говорят о нашем отношении к машинам и к Интернету. Говорят нечто о нашей зависимости от них и нашей потребности в контроле. Безмолвная сеть через открытую для отклика дверь — а он опять сегодня не пришел — поглощает проекции наших беспокойств и тревог. Это можно назвать опытом «черной дыры» киберпространства.